Без солнца (СИ) - Страница 36

- Быка тоже не из-за доброты привели, - сказал Тирер почти себе под нос, меняя повязку, - Хорь, любопытство не порок…

- Но большое свинство, - закончил Хорь, - но ведь мне с ним под одной крышей жить придется.

- А вот это вопрос, - продолжил Тирер бурчать.

- Думаешь, Бур выгонит? – в притворном удивлении Хорь поднял брови. Он уже успел заметить, что в отряде нескольких человек не хватает. А поэтому Буру нужно снова кем-то пополнять ряды. У искателей всегда ошивается десяток другой бомжей и растерявших все, кроме разума, одиночек. Кому-то удается чем-то себя проявить и его записывают в команду. Остальные постепенно исчезают, но почти сразу же на их места приходят другие. Буру не в первый раз брать в отряд «темных лошадок».

- Нет, - с непонятной интонацией уточнил Тирер, - вопрос, придется ли тебе жить, если задашь хотя бы еще один вопрос.

Хорь недоверчиво посмотрел на говорившего, но лицо Тирера совершенно не выражало никаких эмоций. Может, он пошутил, а может, и нет. Даже когда руки у Тирера заняты, Хорь не рискнул бы сыграть в дуэль. Свой пистолет он, как назло, уже успел убрать в кобуру, да еще и сидит. Поэтому преимуществ не имеет. А Тирер – самый быстрый и меткий стрелок в отряде. И если кто на него и пытается наставить ствол, то почти тогда же и заканчивает свою жизнь. Такого тот не прощает, а наказывает только одним – смертью.

Несколько секунд они испепеляли друг друга взглядами, так что даже все остальные, находившиеся в комнате, напряглись, ожидая стрельбы. И Хорь отступил, подняв руки ладонями вверх, в знак примирения.

- Ладно, что не мое дело, то не мое дело, - спокойно сказал он, не сводя с Тирера глаз. А у того там читалось только одно слово: «убью».

- Вот и молодец, - похвалил его, словно ошпарил.

Стальная дверь в противоположном конце комнаты противно скрипнула, и в образовавшейся щели появилась голова Быка.

- Я Мясника привел, - протянул он, конкретно ни к кому не обращаясь.

- Так давай его сюда! – рявкнул Тирер, отрываясь от раненного, - Он мне нужен, пока парень еще живой.

Мясник был одним из тех немногих, кто пришел в отряд по собственной воле, а не по стечению обстоятельств. О своем прошлом он, конечно, никому не рассказывал, да об этом и не просили. Единственное, что от него требовали – качественно выполнять свою работу. А уж там можно многое простить. К этому претензий не было – Мясник дело свое знал и решал почти любые вопросы без лишних раздумий. А был он, естественно, одновременно и медиком, и хирургом, и лекарем в отряде. Все медицинские аппараты и препараты находились в его ведении, даже Бур не настаивал на дележе, так как сам не мог разобраться во всех баночках, колбочках и инъекциях. А вот Мясник разбирался. Где-то и когда-то он получил отличные знания о своем деле, как теоретические, так и практические. Даже из Автостроителя к нему пару раз обращались, когда местные медики заходили в тупик. Он разобрался, заодно заработав деньги большие, чем окупившаяся ходка.

Длинный, нескладный, с тощими плечами и вытянутым лицом, вечно скрытым за маской респиратора, с холодными, водянистыми бледно-голубыми глазами, Мясник производил впечатление скорее забойщика, чем доктора. Кстати, свое прозвище он получил за собственное отношение к людям. Возникало такое ощущение, словно они для него – всего лишь говорящие куски мяса, которых надо время от времени штопать. И никакого сочувствия к раненным никогда не испытывал, штопал их как кукол, никогда даже не стараясь облегчить страдания.

Вот и сейчас, поставив переносную аптечку рядом на стол, он только проверил пульс, что еще живой, а потом принялся методично и аккуратно снимать бинты, словно резал сосиску. Тирер отошел в сторону, заметно нервничая. Могла накрыться чуть ли не единственная его возможность вырваться отсюда.

- Будешь помогать, - бесцветным голосом сказал Мясник, ткнув пальцем в перчатке в сторону Хоря. Тот с готовностью вскочил, зачем-то поправляя карманы разгрузника на груди.

Тирер было рванулся оспорить это решение, но отступился, признавая авторитет Мясника. Ведь однажды и он мог оказаться у него на столе, поэтому портить отношения явно не стоило.

Сняв бинты, Мясник поддел зажимом край раны и потянул вверх, разглядывая все повреждения. Чертыхнувшись, он отпустил прижатую кожу и спиртом протер рану, стерев вылившуюся кровь. Рваная рана длиной чуть больше десяти сантиметров по диагонали пересекало бедро. Сбросив окровавленный тампон, Мясник взялся за скальпель. И начал аккуратно и быстро срезать кусочки кожи и мяса, клочками торчавшие из краев.

- Вошел под углом, - пробурчал он себе под нос, а потом рявкнул на зазевавшегося Хоря, - быстрее, рвань!

Хорь, спохватившись, подал ему старую кастрюльку, куда и полетели отрезанные кусочки. Брызнула кровь и раненный застонал. Влепив снова не среагировавшему Хорю оплеуху, Мясник взял зажим и зажал лопнувший сосуд.

- Еще раз хайлом мух ловить начнешь, - прошипел он потом Хорю, - пущу на органы.

Хорь побледнел, даже несмотря на свою природную бледность. Мясник был совершенно бессердечным существом, поэтому убить человека для него было все равно, что отрезать кусок колбасы. И если Тирер сперва угрожал, то этот человек мог совершенно неожиданно напомнить о допущенной ошибке скальпелем под ребра.

Проделав еще несколько совершенно хитроумных операций, мясник очистил рану и ввел туда несколько инструментов, немного расширив рану. Сообщая Хорю, какой инструмент ему нужен, он ковырялся внутри, пару раз вызвав новые фонтанчики крови. К счастью раненного, тот так и не пришел в сознание, только дергался от болевых ощущений. Наконец, мясник разогнулся, держа в руке пинцет, в котором был зажат небольшой осколок. И рука, и инструмент, и сам осколок были при этом залиты кровью.